Почти сюжет. Червивая лапа.

11.08.2016 в 01:28

Чудесный лагерь "Звездочка" окопался в пахучем сосновом бору, зацепившись пирсом за чашу ледникового озера. До конца лагерной смены вполне можно было дотерпеть, если бы не алмазов и жилич. Подонок алмазов искал себе денщика. Шакалы окружили впятером, после ужина, за летним умывальником.
- Эй, дрищ, чо вылупился? Ноги не ходят, или жопа болит?
Алмазов сам не лез, ухмылялся вонючим ртом.

- Ой - ой, наш мальчик зубки пришел почистить, - запел гнусаво длинный прыщавый кекс, с перекошенным набок, ртом, - подставляй свою щетку, я тебе пасты накончаю.
Оттеснили за дощатую стенку, повалили, и успели потоптаться. Двоим ты здорово дал на кость. Того прыщавого, с угловатой тыквой, потом отвели в санчасть, с травмой глаза. Еще один хромал неделю с забинтованным копытом, кажется, ноготь удалили. Ты каждого запомнил. Чтобы потом найти и вернуть должок.
- А ну, разойдись! - Багровея, щупленький отрядный раскидал пацанов.
- Жди меня в кроватке, - ты улыбнулся Алмазову разбитыми губами.
Алмазов все понял, нашел себе другого денщика, Портнова. Светленький парнишка, круглоголовый, неловкий, в круглых очках, уморительно похожий на своего отца. Слишком белая кожа и беззащитные пухлые щечки. За эти самые пухлые щечки жилич теперь щипал Портнова при всяком удобном случае, или ставил щелбаны. На обеде они кидали Портнову мух в компот, закапывали его тапочки, прятали плавки. Это делалось демонстративно, при всех, чтобы все смеялись. Самое поганое, что все действительно смеялись. Но ты не вмешивался в чужие дела.
В тот вечер шарахнул ливень, вечерние построения отменили, пацаны зарылись в одеяла, и травили страшные истории. Назавтра назначили детскую войну.
- … стали тогда искать с собакой, но нашли только червей, прямо под окном, где девчонка эта спала. Пошли тогда полицейские с овчаркой по следу, где черви были, а следы ведут туда, вниз …".
Явился багровый заплаканный Портнов, но человек пятнадцать делали вид, что ничего не происходит. Ты их за трусость ненавидел. Амебы. Трусы и подхалимы, зарывшиеся в песок.
"…А тот пацан, что громче всех ржал, он сказал, что нет никакой червивой лапы, и что ляжет спать у открытого окна в углу …".
Растирая виски, ты вышел следом за Портновым в умывальник. Тот всхлипывал и пытался отстирать измазанную землей одежду.
- Что они с тобой делали? Они сажали тебя в муравейник?
Портнов остервенело намыливал шорты. На его молочной нежной спине вспухали лиловые бугры. Как будто по корням спиной волокли, подумал ты.
- Ты можешь взять на столярке топор или молоток, и отмудохать их как следует.
Портнов сжался и помотал головой.
- Не хочешь топор? Я знаю, где взять заточку. Хочешь, скажу?
- Нет, нет, - кажется, одна мысль об оружии и самозащите ужаснула Портнова больше, чем страх перед новыми пытками.
- От тебя разит. Алмазов приказал кому-то нассать на тебя? В случае если не будешь защищаться, тебя всегда будут чморить.
Ты отвернулся от него и лег спать. А назаватра детская война началась. Ты от героических соратников возле клюквенного болота отстал. Крутой холм, заросший буреломом, начинался сразу за задней стеной второго корпуса, за окнами лагерной кухни. Крапива почему-то здесь до чудовищных размеров выросла. За крапивой начинались непроходимые дебри. Корявые ели даже не могли спокойно упасть, так в тесноте и висели друг на дружке. Очень скоро ты звук услышал. Гудение сотен озабоченных мух. Чуть ниже царства крапивы начиналось гудящее царство выгребных ям. Немудрено, что именно отсюда за глупыми детьми приползала сказочная червивая лапа. Старые "Захоронения" давно заросли, обвалились, стали похожи на окопы времен войны. Но дальше вниз и в сумрак … ямы оживали. Они превращались в вонючие, квадратные рты, над которыми роились эскадрильи жирных блестящих насекомых. Черт. Черт. Черт.
В пяти шагах что-то тускло блеснуло. Чуть позже ты понял, - это из заросшей, затянувшейся выгребной ямы торчала ручка тридцатилитрового алюминиевого бака. Ты вспотел мигом. Вдобавок вокруг стало чудовищно тихо. Ты на корточки присел. Долго смотрел на потемневшую алюминиевую ручку, торчащую из мха. Кажется, возле этой ручки из земли торчало еще что-то сероватое. Похожее на кость. Тебе очень не хотелось думать, что там могло торчать. И лес вовсе не мертвый, убеждал ты себя, не могли елки сгнить от червивого супа, это ведь почти удобрения.
А потом сзади донесся вздох.
Прямо перед тобой с протяжным скрипом надломилось дерево.
Ты попятился и провалился по щиколотку в черную воду, еле удержавшись на ногах. Позади коротко, то ли рассмеялись, то ли откашлялись, и снова глухо чавкнуло. Это уже не походило на вздох. Походило на то, как кто-то большой с натугой вытаскивает ногу из засохшей грязи или лапу.
Или копыто.
Давай, дружище, ласково прошептала серая мгла. Давай, не трусь, ведь ты же не хочешь быть слабаком, не хочешь быть медлительным тупицей. Давай договоримся.
Кажется, ты заорал. Ты кричал, пока не охрип, и бежал, сломя голову. И лишь когда перестал бежать, ты услышал, что повторял, что выкрикивал все это время "Не Меня" не меня! Пожалуйста, не меня! Портнова ты возле полевой кухни нашел. Ты прижал его жирную спину к березе, и глядя в испуганные глазки, прошептал "хочешь отомстить Алмазову? Ты смеялся. Когда тебя скручивали вожатые. Кажется, две девчонки вопили, что ты - дезертир, и бросил свой отряд, и напал на мальчика женю Портнова. Но ты их не слушал, и не чувствовал боль от тумаков методиста. Ты на ухмылку Портнова смотрел. Впервые за смену денщик улыбался. По его лоснящимся губам ползали мухи.
Потом тебя заперли в сарае, до самого конца войны. Флаг благополучно нашли, и объявили дискотеку, но тебе обещали за дезертирство встречу с начальником лагеря. В десять вечера началась суета, стали шуметь, что потерялся мальчик, что женя Портнов наверняка сбежал домой, потому что над ним тут издевался. Именно ты, негодяй Вершинин. Ты ничего не мог поделать, снаружи на сарае висел крепкий замок. Ты ждал. Тебя трясло. Ты один знал, что кругленький очкарик Портнов никуда не сбежал. Они решили не отменять танцы, а на поиски кинули второй отряд. Это была ошибка. Это была их главная ошибка.
Когда дверь сарая разлетелась на части, и грохнулся разбитый замок, ты даже не пытался защититься.
Впрочем, он тебя не тронул. Договор действовал.
Внешне с Портновым ничего страшного не произошло. Только в том случае, если не считать гниющих отбросов, с головы до ног покрывавших неуклюжую плотную фигурку. Бедняга был насквозь мокрый, покрытый коркой подсыхающей тухлятины, точно до самой макушки провалился в канализацию. Воняло так, что ты невольно стал дышать ртом.
В правой руке Портнов заточенный гвоздь держал. И гвоздь, и обе руки Женечки по локти были покрыты кровью. В левой руке Портнов держал что-то красное, похожее на рваный носок.
- Ну что, рахитик, обосрался? - Голос Портнова практически не изменился. Хотя было ясно, что сам Портнов ни о чем не спрашивает, и вообще никакого отношения к дальнейшей беседе иметь не будет.
- Не трогай никого, пожалуйста, пожалуйста.
Портнов сквозь круглые разбитые очки смотрел. Смотрел куда-то вбок, в одну точку. Капли воды покрывали стекла очков, струились по розовому лицу. Нормальный человек давно бы протер стекла. Ты изо всех сил старался не замечать множество жирных червей, копошившихся у Портнова в прическе.
- Хороший гвоздь, - отозвался Портнов. - А знаешь, что это? - И поднес к твоим глазам то, что держал в левой руке, - это алмазов, он много говорил.
- Что тебе от меня надо. - Ты сумел выдавить пару слов, и тут заметил, что музыка уже не играет. Вместо музыки лагерь далекие крики оглашали. - Приказывай, - широко улыбнулся Портнов, - мы славно повеселимся.