Задумчиво листаю тиндер, а что тиндер может мне предложить - сорокалетних русских мужичков, вот что.

Влево уходят пожилые гопники и апологеты зожа, причем вторые пугают больше: все эти мускулы, велосипеды, мотоциклы, горные лыжи, раздевалка в фитнес-клубе, чур меня, чур. Фото на фоне машинки. Фото в трусиках на пляже. Фото с детями. Фото с отрезанной бабой - твою ж мать, две тыщи восемнадцатый год, смартфон даже у моей мамы - пенсионерки, ну сфотографируй ты себя одного - то, а.
Лысинки, щечки, вся эта среднерусская округлость и блеклость - их ужасно жалко, примерно так же моя подруга могла купить из жалости какую-нибудь ненужную фарфоровую собачку в ларьке в переходе, потому что - ну кто же кроме меня ее купит, и в глазах стоят слезы. Но я не настолько жалостливая, поэтому тоже влево.
Листаю и думаю, что ведь для большинства из них я то же самое, с лысинкой и щечками, та же уродливая собачка, покрывающаяся мохнатой пылью на дальней полке ларька с китайскими безделушками, и меня, возможно, кому-то жалко, и кто-то сделает великодушное движение вправо, но, скорее всего, нет, и никто из них - симпатичных, с модными стрижками и ухоженной щетиной - не узнает, какая я могу быть драгоценность, пусть и с целлюлитом, хотя его, конечно же, на фото нет. Роза каценеленбоген.