Один день. Какой контраст!

Дружба.

Утром жених с невестой в черной лакированной карете, обитой изнутри белым шелком, отправляются в мэрию и в церковь; карета, конечно, запряжена четверкой, как оно и подобает дельцу, нажившемуся на конском мясе. Свидетелями приглашены вилли и козоле. Вилли для сего торжественного случая купил себе пару белых, чистобумажных, перчаток. Стоило это немалых усилий. Карлу пришлось достать для него с полдюжины ордеров, и, несмотря на это, поиски перчаток продолжались целых два дня, - ни в одном магазине не оказалось нужного размера. Но, надо сказать, труды даром не пропали. Белые, как известка, мешки, которые Вилли наконец раздобыл, в значительной мере оживляют его заново выкрашенный фрак. Тьяден также во фраке, марихен в подвенечном платье со шлейфом и в миртовом веночке.
Перед самым отбытием в мэрию происходит заминка. Козоле, увидев тьядена во фраке, начинает хохотать так, что с ним делаются колики. Стоит ему поглядеть в ту сторону, где оттопыренные уши тьядена светятся над высоким крахмальным воротничком, как он, не успев прийти в себя от первого приступа, снова разражается хохотом. Дело плохо: он ведь и в церкви может так прыснуть, что испортит всю процедуру. Поэтому в самый последний момент мне приходится заменить козоле.
Колбасное заведение торжественно убрано. У входа - цветы в горшках и молодые березки; даже на дверях помещения, где производят убой, гирлянды из еловых веток; Вилли, под громкое одобрение окружающих, прикрепляет к ним щит с надписью: "добро пожаловать! Само собой разумеется, к столу не подается ни кусочка конины. На блюдах дымится первосортная свинина, а посреди стола стоит огромное блюдо телячьего жаркого, нарезанного ломтиками.
После жаркого тьяден снимает фрак и воротничок. Это дает возможность козоле энергичней приняться за дело, ибо до сих пор он не мог повернуть головы, боясь подавиться от смеха. Мы следуем примеру тьядена, и сразу становится уютнее.
После обеда тесть тьядена зачитывает документ, в котором зять объявляется совладельцем мясной. Мы поздравляем тьядена; Вилли в белых перчатках торжественно подносит наш свадебный дар: медный поднос и двенадцать граненых рюмок. В качестве приложения к сервизу три бутылки коньяка из запасов карла.
Вечером ненадолго появляется Людвиг. По настойчивой просьбе тьядена он надел военную форму - тьяден хочет показать своим, что в числе его друзей имеется настоящий лейтенант. Но Людвиг уходит очень скоро. Мы. Же сидим до тех пор, пока на столе ничего не остается, кроме костей и пустых бутылок.

Когда мы, наконец, выходим на улицу, бьет полночь. Альберт предлагает еще зайти в кафе грегера.

Альберт вдоль ряда лож идет. Ему что-то наговорили, чему он не может поверить, но что, вместе с тем, весь день сегодня не дает ему покоя.
Заглянув через щелку в предпоследнюю ложу, он останавливается: его словно обухом по голове хватили. Зашатавшись, он отдергивает портьеру.
На столе бокалы с шампанским, цветы, скатерть наполовину сдвинута и свисает на пол. За столом, в кресле, свернувшись клубочком, сидит светловолосая девушка. Платье соскользнуло к ногам, волосы растрепаны, и грудь ее обнажена. Девушка сидит спиной к Альберту, напевает модную песенку и, глядясь в карманное зеркальце, поправляет прическу.
- Люси! - Хрипло произносит Альберт.
Вздрогнув, она быстро поворачивается и смотрит на Альберта, точно перед ней привидение. Судорожно пробует она улыбнуться, но лицо ее каменеет, когда она замечает взгляд Альберта, устремленный на ее голую грудь. Лгать уже не приходится. Она в страхе жмется к спинке кресла.
- Альберт, я не виновата. Это он все. - Запинается она и вдруг быстро - быстро начинает лопотать: - он напоил меня, Альберт, я этого совсем не хотела, он все подливал мне, я уже ничего не понимала, клянусь тебе.
Альберт молчит.
- Что здесь происходит? - Раздается голос за его спиной.
Бартшер вернулся из туалета и стоит у портьеры, покачиваясь из стороны в сторону. Дым своей сигары он пускает прямо в лицо Альберту:
- Захотелось маленько на чужой счет поживиться, а? Марш отсюда! Отчаливай!
Мгновение Альберт, точно оглушенный, стоит перед ним, с невероятной четкостью отпечатываются в его мозгу округлый живот, клетчатый рисунок коричневого костюма, золотая цепочка от часов и широкое, красное лицо.
В этот миг Вилли, случайно взглянув в ту сторону, вскакивает и, опрокинув на пути двух - трех человек, мчится через весь зал. Но поздно.
Альберт уже вытащил револьвер и стреляет. Мы все туда бросаемся.
Бартшер попытался загородиться стулом, но успел поднять его только на уровень глаз. А пуля Альберта попадает двумя сантиметрами выше, в лоб. Он почти не целился, - он всегда считался лучшим стрелком в роте и всегда стреляет из своего револьвера только наверняка. Бартшер падает. Ноги подергиваются у него. Выстрел смертельным оказался. Девушка визжит.
- Прочь! - Кричит Вилли, сдерживая натиск публики. Мы хватаем Альберта, который стоит неподвижно и не спускает глаз с девушки, тащим его за руки и бежим через двор, на улицу, сворачиваем за угол и еще раз за угол и оказываемся на неосвещенной площади, где стоят два мебельных фургона.
Вилли прибегает вслед за нами.
- Ты немедленно должен скрыться. Этой же ночью, - запыхавшись говорит он.
Альберт смотрит на него, будто только что проснулся. Потом высвобождается из наших рук.
- Брось, Вилли, - с трудом произносит он, - я знаю, что мне теперь делать.
- Ты с ума сошел! - Рявкает на него козоле.
Альберт покачнулся слегка. Мы его поддерживаем. Он снова нас отстраняет.
- Нет, Фердинанд, - тихо говорит он, словно он до смерти устал, - кто идет на одно, должен идти и на другое.
И, повернувшись, Альберт медленно уходит от нас.
Вилли бежит за ним, уговаривает его. Но Альберт только качает головой и, дойдя до мюлленштрассе, сворачивает за угол. Вилли идет следом за ним.
- Его нужно силой увести, он способен пойти в полицию! - Волнуется козоле.
- Все это, по-моему, ни к чему, Фердинанд, - грустно говорит Карл. - Я знаю Альберта.
- Но ведь тот все равно не воскреснет! - Кричит Фердинанд. - Какой ему от этого толк? Альберт должен скрыться!
Мы молча в ожидании Вилли стоим.
- И как только он мог это сделать? - Через минуту говорит козоле.
- Он очень любил эту девушку, - говорю я.
Вилли возвращается один. Козоле подскакивает к нему:
- Скрылся?
Вилли отворачивается:
- Пошел в полицию. Ничего нельзя было сделать. Чуть в меня не выстрелил, когда я хотел увести его.
- Ах, черт! - Козоле кладет голову на оглобли фургона. Вилли бросается на траву. Мы с Карлом к стенкам фургона прислоняемся. Козоле, Фердинанд козоле, всхлипывает как малое дитя. (Возвращение).