Happybirthdayelka Happyelkaday Sketch Layhan by Marty_Oppa.

Бейби - бейби и бейбики?

Солнечные лучи скачут по одеялу, жалят плечи ханя сильнее молодых крапивных листьев и ползут дальше, выше, устраиваются на исиновом лице и беспардонно сворачиваются там клубочками, пригревшись на мягкой и горячей со сна коже. Хань ревнует даже к ним, оттого привстаёт на локте и прикрывает его щеку ладонью
. Во сне Исин выглядит беспомощным и совсем молоденьким, только пробившаяся за ночь щетина выдаёт его истинный возраст, но ханю нравится и она, хоть и колется больно, когда они целуются, никуда не спеша, по выходным.
Но сегодня вторник, и будильник запищит уже через три минуты - хань за годы совместной жизни выработал в себе странную, но полезную весьма привычку просыпаться немного раньше нужного. Он тянется к чужой тумбочке, отключает звонок и, ещё минуту полюбовавшись спящим альфой, ласково целует его в висок.
- Просыпайся.
Исин резко вздрагивает, как и всегда, и сонно недовольно мычит, уткнувшись лицом в подушку, хань смеётся, целует его в ухо щекотно - щекотно, заставляя ёжиться, в шею, в плечо и Лопатку, и альфа не выдерживает больше, разворачивается к ханю лицом и сгребает его в мягкие тёплые объятия. В них хорошо и уютно, и совсем не хочется вставать, но омега знает, что без него сонное царство в квартире не расшевелится никогда, и потому только кусает Исина за ключицу, чтобы высвободиться и заодно окончательно разбудить.
- Вставай, я детей разбужу.
Тапочек хань не надевает, чтобы не шаркать подошвами по полу, осторожно приоткрывает дверь в детскую, всю обклеенную акварельными рисунками и дурацкими пёстрыми наклейками, первые ханю нравятся куда больше, но запрещать своим детям он не может ничего, и проскальзывает внутрь тихой кошкой, чтобы и на мелких спящих посмотреть хоть минутку.
Эти мгновения чистого, ещё не затуманенного дневными хлопотами и планами счастья хань любит больше всего.
У старшего Лэя хомячьи щёки и та же ямочка на щеке, что и у отца, хань давит в себе дурацкое желание потыкать её пальцем, даже прикусывает ноготь, чтобы удержаться, но вот улыбку сдержать не получается. Альфа спит на спине, раскинувшись на кровати так, что одеялу и подушке места там уже не осталось, и они валяются рядом на полу, сброшенные во сне в процессе бесконечного верчения. Хань подбирает их, аккуратно складывает на пуф и поворачивается ко второй кровати.

Хани трогательно прижимает к груди плюшевую овечку с большущим носом и приятной на ощупь кудрявой шёрсткой, реснички его подрагивают, бровки мило нахмурены. Губы его приоткрыты, и меж них вдруг вырывается такой взволнованный выдох, что хань пугается и порывается малыша разбудить, но Хани тут же шумно втягивает вздёрнутым носом воздух, трёт кулачком глаза, роняя овечку на пол, и поднимает на папу сонный взгляд.
- Папа, а в зоопарке есть дракончики?
Хань давится смешком, присаживается на пол перед кроватью и целует сына в нос.
- Тебе приснились дракончики? Испугался?
- Нет, я их не боюсь, они меня не хотели есть, они травку жевали, как Янги. А где Янги!
Хани распахивает припухшие глаза шире и озирается растерянно, и ханю приходится сделать вид, что это не он только что уселся задницей на любимую игрушку младшего члена семьи.
- О, вот же он! Наверняка проголодался и решил не дожидаться, пока ты проснёшься, и сам пошёл завтракать. И тебе уже пора, вставай, и пойдём умывать мордашку.
Хань прихватывает сына за нос, но тот ещё слишком сонный и просто улыбается в ответ, а потом бросает взгляд на кровать старшего брата и возмущённо фыркает, указывая на него пальцем.
- Сначала Лэя разбуди! Ему в школу вообще-то надо.
На то, чтобы разбудить Лэя, уходит две секунды и один громкий чмок в щёку от Хани, альфа подскакивает на кровати и судорожно вытирает вмиг покрасневшее лицо рукавом пижамы с голубыми самолётиками.
- Ты чего слюнявишь меня! Пап, он слюнявый!
- Сам ты слюнявый. Папа, скажи ему!
- Говорю обоим и только один раз: марш умываться! А я пойду готовить завтрак. Лэй, ты обещал, что доделаешь домашнее задание по природоведению утром, я всё помню, так что жду на кухне с учебником!
Хань выходит, изо всех сил сдерживая просящуюся на лицо счастливую улыбку, слыша уже краем уха недовольное кряхтение маленького альфы, сползающего с кровати, и издевательское хихиканье омежки, который, хань замечает это с каждым днём всё явней, больше и больше становится похож на него самого.
Из-за двери спальни доносится мелодичный храп, и хань, закатив глаза, с разбега запрыгивает на постель. Исин подскакивает, будто ошпаренный, но хань тут же перекатывается на него, седлает бёдра и крепко притирается к ним ягодицами. Альфа смаргивает остатки сна, пытаясь осознать, что происходит, а хань наклоняется к его лицу и мажет ласковым поцелуем по пухлым сухим губам.
- Как насчёт быстрого утреннего секса в душе, пока дети не проснулись?
Глаза альфы тут же загораются хищно, и ладони крепко ухватываются на округлившиеся после двух родов бёдра, но хань, хихикнув, быстро их сбрасывает и в один миг оказывается у двери.
- Получишь завтра, если встанешь пораньше. Сегодня ты на него опоздал и на работу тоже имеешь все шансы опоздать.
Взгляд Исина меняется с разочарованного на испуганный, он бросает его на часы и, чертыхнувшись, вскакивает с кровати.
- Почему ты не начинаешь будить меня именно этой фразой? Я бы стал жаворонком давным-давно.
- Ты раньше им и был, забыл? Расслабился ты, господин чжан, надо тебя перевоспитывать обратно.
Хань вздрагивает после каждого щелчка тостера, быстро смазывает хлеб маслом и мёдом, параллельно обжаривает на сковороде своё фирменное: яичницу с сосисками, вчерашним рисом и морем кетчупа, у Исина изжога, но Лэй в восторге и каждое утро просит приготовить именно это блюдо. Он старательно перечитывает параграф на третий раз, чтобы наверняка запомнить, но упрямые буковки скачут перед глазами, складываясь то в самолёт, то в поезд, которыми мальчик грезит уже год, - хань думает, что сказалась любовь отца к частым командировкам, - и информация в голове никак не укладывается. Он со злостью захлопывает учебник, рычит, заталкивая его в портфель и, не поднимая глаз на папу, принимается за дымящуюся яичницу. Хань косится на тщательно жующего сосиску сына и улыбается, вспоминая себя в младшей школе. Его никогда не интересовало ничего кроме рисования, в средних нравился только китайский, а на последнем году школы хань вдруг безнадёжно пропал в литературе, с которой и связал жизнь навсегда. Воспоминания дарят ласковую щекотку в груди, и он, будто невзначай, роняет.
- Принесёшь "Двойку", я не буду ругать, ты ведь помнишь?
- Ненавижу получать "Двойки" от господина Кима. Ему очень нравится их ставить, не хочу доставлять ему такое удовольствие. По пути ещё раз прочитаю и расскажу на "Пять", вот увидишь!
- Вот это правильно, сын! Принцип "Назло" порой лучше всяких поощрений мотивирует. Хань, тебе не кажется, что разрешать детям двойки во втором классе рановато? Ещё даже интересы не определились ….
Исин входит в кухню, на ходу застёгивая пуговицы на рукавах тёмно-синей рубашки, на шее его висит галстук, и у ханя перед глазами мигом всплывает сцена из прошлого, когда о сыновьях только несмелые мечты были, и в голову то и дело закрадывались дурные мыслишки проколоть все презервативы, что упорно покупал Исин перед каждым приездом. Однако терпения хватило, хань дождался, на пальце Исина теперь сверкает его обручальное кольцо, и за этих двоих мальчишек хань благодарен Исину и судьбе больше всего.
Он смаргивает растерянно, почувствовав, что бёдра предательски задрожали, а он него ждут ответа две пары похожих настолько, что не верится, глаз и, вспомнив, о чём идёт речь, фыркает, возмутившись.
- Ничего не знаю, я уже в первом всё это возненавидел. А когда Лэй поймёт, чего в жизни хочет, сам всё изучит, что интересно.
- Нет, я всё же счита ….
- Пап, я покакал! - Вопит Хани с горшка в туалете, и Исин, замолчав на полуслове и бросив галстук на голову Лэю, устремляется навстречу дурному запашку, которому радуются, впрочем, всей семьёй - у обжоры Хани вечные туалетные проблемы.
Хань с Лэем улыбаются друг другу, молча, у них какая-то особая ментальная связь, первенец наверняка для любого омеги особенный, хань усаживается напротив сына и утирает его выпачканный кетчупом нос, прежде чем приняться за узел на галстуке. Узлы не поддаются до сих пор, но перестать пытаться у него как-то не получается.
Завтрак проходит быстро и шумно, Хани не слезает с колена отца, жуёт тост и не прекращает дёргать брата за отросшие волосы, а тот пыхтит только терпеливо, поправляя причёску раз за разом. Исин читает новости в смартфоне, зачитывая вслух самое интересное, хань охотно обсуждает с мужем каждую тему, Хани по три раза повторяет все незнакомые слова и самыми смешными обзывает брата, а тот невозмутимо перечитывает параграф по природоведению ещё раз и удовлетворённо захлопывает книжку.
- К уроку готов! И пусть только попробует мне меньше "Пятёрки" поставить. Па, вечером курочка?
- Раз мой герой хочет курочку, будет курочка.
- А я хочу мороженое! Папа, почему мы не едим только мороженое на ужин?
Исин смеётся, целует омежку в щёку и подбрасывает на руках, вставая со стула. Хани верещит на весь дом, болтает пухлыми ножками в воздухе и цепляется за шею отца изо всех сил.
- Потому что кто-то ест слишком много сладкого, и остальные члены семьи останутся совсем без ужина.
- Папа, что такое члены? Члены - члены - члены! Лэй, ты знаешь, кто? Ты члены!
- Хани! Пап, скажи ему!
В ответ хань только хохочет, откинувшись на спинку стула, и оставшись в одиночестве, берётся убирать со стола.
Спустя десять минут всё семейство наконец оказывается в прихожей, Исин на десятый раз перепроверяет чертежи в тубусе и карманы на наличие ключей, карт и пропусков в сад, школу и офис, Лэй завязывает шнурки на кедах, а Хани обнимает Янги одной рукой и мученически делает вид, что застёгивает другой свои сандалики, хотя на деле косит хитрым глазом на брата, раздумывая, как бы ещё его раздразнить.
Хань бросает взгляд на часы, цокает языком и упирается кулаками в бока, безрезультатно пытаясь рассердиться.
- Хани! Все уже готовы кроме тебя!
- Папа, эти сандалики не хотят закрываться, застегни пожалуйста!
- Хани, ты уже большой мальчик, сам должен научиться.
- Папочка, я же сказал "Пожалуйста"! А "Пожалуйста" - это волшебное - преволшебное слово! Так что застёгивай.
Мальчик плюхается на стульчик у зеркала и вытягивает ножку, Исин фыркает, оглядываясь на растерявшегося ханя, и подмигивает ему с широкой улыбкой на губах.
- И не поспоришь ведь ….
Ханя вновь пробирает дрожью от ощущения дежавю, он трёт озябшие вдруг плечи и очень хочет прижаться к Исину всем телом, что и делает спустя минуту, когда Лэй берёт Хани за руку и под непрекращающееся "Лэй, я люблю тебя, ты же знаешь? Больше всех люблю, нет, только папу и отца больше. А ты любишь меня? Любишь - любишь - любишь? Скажи! " Выводит во двор к машине.
Сердце Исина стучит ровно и гулко, успокаивает и умиротворяет, хань забирается почти полностью под его пиджак, поднимает лицо и, глядя в родные любящие глаза, хочет что-то сказать, но слов не нужно, Исин и без них всё понимает.
Уже помахав на прощание своему семейству ладонью из окна, хань домывает посуду, перечитывает тридцатую, вчера дописанную главу своего дебютного романа и, исправив пару предложений, заваливается на диван в гостиной, чтобы написать Исину то, на что духу не хватало вот уже дне недели. Но на экране уже светится непрочитанным сообщение от абонента "Мой Кончабельный Мужик", и хань сначала открывает его, чтобы тут же заулыбаться во весь рот.
"При виде Хани двое воспитателей закатили глаза, и Лэй, рассердившись, заявил, что его брат самый лучший на свете. Думаю, наши дети идеальны. Спасибо тебе за них".
В ответ хань высылает фотографию теста с двумя полосками, за ней фото двух тестов с двумя полосками, и следом фото трёх тестов с двумя полосками и всего три фразы. "Молоко сегодня не покупай, мне кажется, у Хани из-за него живот пучит. В том случае, если всё ещё сомневаешься, купи четвёртый тест. Но новое имя в нашу с тобой историю я уже придумал".