29 февраля. Говорят, что любовь облагораживает человека.

29.02.2016 в 23:54

С того дня, как я полюбил, мне все время приходилось кому-нибудь врать. Я это не нарочно делал. Просто мне задавали вопросы, на которые я не мог ответить честно.
- Почему ты столько времени уделяешь прическе? И рубашки стал менять чуть ли не каждый день?
- У нас в школе работает санитарная комиссия.
- О чем ты все время думаешь? У тебя отсутствующие глаза. Из-за чего ты вздыхаешь?
- Из-за отметок. У меня появились двойки.
- Их же не было! Откуда они?

- Вот об этом как раз я и думаю. Но па самом деле я о Лиле Тарасовой думал. Она к нам из другой школы пришла. Помню, па большой перемене подбежал ко мне Владик бабкин и таким безразличным - безразличным голосом говорит:
- Да, кстати. Ты видел новенькую?
- Какую новенькую?
- Тут одна. Ученица. Рядом с тобой ость свободное место. Внимание! Только в том случае, если она захочет на него сесть, ты скажи, что оно уже занято. Ладно? И пошли ее ко мне. Я сижу тоже один. Ладно?
- А зачем это?
- Я не могу объяснить. Но поверь - это важно! Минут через пять новенькая подошла ко мне и сказала:
- Здесь свободное место?
Я посмотрел на нее - и на миг потерял сознание. По крайней мере я совершенно забыл о Владике и о его просьбе.
- Можно, я сяду? - Спросила она.
- Можно, - прошептал я. и на том же уроке схватил первую двойку. Я схватил ее потому, что очень хотел получить пятерку. Получить на глазах у лили Тарасовой!
С тех пор я все время хотел, чтобы у нее на глазах со мной произошло что-нибудь необычайное или просто хорошее. Одним словом, хотел, как говорится, предстать перед ней в выгодном свете.
Но наконец я понял, что в таком свете я могу предстать перед ней только на катке. Потому что я хорошо катался! И я ее на каток пригласил.
Я где-то читал, что выдающийся человек всегда имеет "Свое Лицо".
Лиля ни в чем не была похожа на остальных! Портфель у нее был мягкий, вишневого цвета, с двумя золотыми замочками.
Тетрадки и книжки были обернуты в красивую розовую бумагу с разводами, и не было на них ни одной кляксы и вообще ни одного пятнышка. Самописка была, как говорится, миниатюрная, карандаш с оранжевым ластиком на конце, блокнотик изящный, с календарем на обложке. А уж о глазах я н не говорю.
Лиля заглянула в этот самый блокнотик с календарем и сказала:
- Двадцать восьмое февраля - это суббота. Вот и прекрасно! Пойдем на каток в воскресенье - двадцать девятого.
- А почему так не скоро?
- Чтобы ты успел заслужить это право!
- Какое. Право?
- Пойти со мной на каток! - Она взглянула мне прямо в глаза и спросила: - на что ты способен ради меня?
- Я ответил:
- На все!
- Вот и прекрасно! Я буду тебя испытывать. Для начала выполни одну мою просьбу.
- Любую! - Воскликнул я.
- Я раньше дружила с Валей. А потом мы поссорились. И у меня осталась Валина книжка. Я не хочу сама заходить.
- Понимаю! - Воскликнул я. - где живет валя? Только адрес укажи. Я отнесу книгу, чего бы это мне ни стоило!
- Вот и прекрасно. Вадя живет прямо подо мной, на втором этаже.
- А ты, значит, на третьем? - Быстро сообразил я.
А еще я сразу сообразил, что увижу дом, в котором живет она, поднимусь по той самой лестнице, по которой каждый день ходит она.
Все это имело для меня очень большое значение! Такое большое, что я сначала поднялся на седьмой этаж, потом спустился на третий, постоял немного возле ее квартиры, вздохнул д спустился еще на один этаж.
Двери мне открыл парень лет тринадцати или четырнадцати. Я слышал, что внешность для мужчин не имеет большого значения. И все же сразу подумал о том, что парень этот выше меня ростом и гораздо красивее. Мне стало грустно. Но я взял себя в руки и спросил:
- Валя дома? Мне нужно отдать ей книжку.
- Не ей, а ему! - Сказал парень. И протянул руку. Так, значит, это с ним она раньше дружила? Мне стало совсем тяжело.
- Ты что, ее паж? - Спросил валя.
Высокие и красивые люди могут задавать любые вопросы.
Я молча к себе домой удалился.
Я знал, что дома уже обо всем догадались. Бабушка старалась повлиять на меня. Но, как всегда, необычно, по-своему.
- А сын моей соседки, который учится в седьмом классе, решил сначала окончить школу, потом институт, потом прочно встать на ноги и только после этого думать обо всем остальном! - Сообщала бабушка.
Отсюда я должен был сделать вывод, что и мне нужно пригласить Лилю Тарасову на каток после окончания института.
Маме бабушка в тот вечер сказала:
- Когда тебе в пятом классе понравился один мальчик, это, я помню, помогло тебе стать отличницей. Это вдохновило.
Тебя!
Я понял, что и мне не мешало бы стать круглым отличником. На следующий день я по физике тройку с минусом получил.
- Не узнаю тебя! - Сказала физичка.
Я узнавал и сам себя с трудом!
Мне нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Я вспомнил о студенте - геологе Юре, который жил в соседнем подъезде. Его родители тоже были геологами и часто уезжали в командировку. Однажды, когда они уехали, Юра заболел чем-то серьезным.
Я, конечно, мог заразиться. Но, пренебрегая опасностью и возражениями бабушки, ухаживал за Юрой, бегал за лекарствами и даже один раз поставил ему горчичники.
- Если у тебя в жизни возникнет какая-нибудь трудность, приходи ко мне, - сказал Юра. Я пришел и все ему рассказал. Он рассмеялся.
- Ну, брат, это не трудность! Ты в шестом классе? Помню, помню. Случалось! Но все это несерьезно. Ты же рисковал ради меня. И я хочу ответить тебе тем же самым! А тут и помогать нечего. Все само рассосется, рассеется. Как дым, как утренний туман!
Примерно через неделю Лиля сказала мне:
- Не хочешь ли подежурить в моем подъезде?
- Хочу! А что это значит.
- Ну вдруг мне в чем-нибудь понадобится твоя помощь? А ты рядом, в подъезде.
- Я готов стоять там круглые сутки!
- Зачем же так много? Часа полтора или два в день. И хватит!
Она продолжала меня испытывать.
- Не бойся. Тебе там не будет скучно, - сказала Лиля. - Вместе с тобой будет дежурить и Владик бабкин!
Значит, и он тоже проходил испытания.
Мы с Владиком стали дежурить. Лиля спускалась сверху, и мы сопровождали ее в магазин или на рынок. Мы шли сзади и несли сумки. Она проходила через двор, где валя со второго этажа как раз в это время играл в хоккей.
Он останавливался, махал клюшкой и обязательно как-нибудь нас с Владиком называл. То "Почетным Эскортом", то "музыкальным сопровождением", то "прилипалами".
Встречая нас в подъезде, он каждый раз спрашивал:
- Ну что? Заступили.
Я терпел все. Я двадцать девятое февраля ждал.
Один лектор, которого я слышал в парке культуры и отдыха, говорил, что если мальчишка моего возраста влюбится, то обязательно таскает за косы девочку, в которую он влюблен, или даже бьет ее.
Мне вовсе не хотелось таскать Лилю Тарасову за косы. Тем более, что кос у нее вообще не было. Мне очень хотелось пойти с ней на каток. И я ждал.
Однажды, спустившись сверху, Лиля сказала:
- А не кажется ли вам, что здесь, в подъезде, должен остаться кто-то один?
- Кто! - Спросил я.
- Вы должны решить это в честном бою. Как мужчины!
Владик подошел и стукнул меня по носу.
В один миг Лиля взлетела на второй этаж и закричала:
- Валя! Разними их! Они же убьют друг друга!
Валя неторопливо спустился, увидел мой нос и сказал:
- Ну вот, Лиля, из-за тебя уже пролилась кровь!
Он посмотрел на нее не то с уважением, не то даже как-то еще серьезнее.
Мой платок в крови был. Но я не замечал ни крови, ни боли, потому что все это произошло в субботу, двадцать восьмого февраля.
Вечером я позвонил Лиле Тарасовой и сказал:
- Сегодня двадцать восьмое! Значит, завтра двадцать девятое. Мы с тобой на каток идем!
- Ты ошибся, - ответила Лиля. - Завтра - первое марта! Я забыл. Я совсем забыл, что год этот не високосный и что нет в этом году двадцать девятого февраля.
- Я тоже забыла, - сказала Лиля. И рассмеялась.
- Ну и что же. Но ведь завтра все равно воскресенье! - Сказал я. - двадцать девятое февраля или первое марта - какая же разница?
- Очень большая! - Сказала Лиля. - Первое марта у меня уже занято. Я обещала пойти на каток.
- Кому? - Перебил я.
В ответ она рассмеялась опять. А я, к сожалению, не смог ей ответить тем же.
На следующий день утром я спрятался за углом лилиного дома и стал наблюдать.
Было холодно. Но мне было жарко.
Она вышла на улицу вместе с Валей, который жил на втором этаже.
Я так и думал! Он держал в руках две пары коньков, ее и свои. И смотрел на нее так же, как и вчера: не то с уважением, не то как-то иначе. А она улыбалась.
В ту минуту я понял, что любить нужно только того человека, который достоин любви!
Я понял это очень ясно и твердо. Но мне от этого было ничуть не легче.
Я пришел к студенту - геологу Юре и сказал:
- Ты просил, чтобы я. когда будет очень и очень трудно.
- Все то же самое?
- Да.
- Перестань! Это даже смешно. В твоем возрасте? Несерьезно! Но это было серьезно. Так серьезно, что на следующий день я опять схватил двойку. И не потому, что не выучил урока, а потому, что ни о чем другом не мог думать. Одним словом, плохо соображал. Анатолий алексин. "Двадцать Девятое Февраля".